Любимый нами поэт Корней Чуковский в образе Айболита, который никому не отказывал в помощи, увековечил еврейского врача Цемаха Шабада из довоенного Вильнюса. Когда в 1935 году этот доктор в возрасте 71 года умер от гангрены, более тридцати тысяч жителей города вышли на улицы, чтобы проводить его в последний путь. Остановился транспорт. Не работали школы.

 

 

В десять лет Цемах Шабад решил стать врачом. Гораздо позже, когда мечта уже сбылась, он напишет в одной из статей, как однажды вечером в гости к деду пришел студент Петербургской военно-медицинской академии – в военном мундире, в очках и с большими усами. «Вот таким врачом я хотел стать», - вспоминал Шабад.

 

Когда он учился на медицинском факультете Московского университета, коллеги и друзья называли его Тимофеем Осиповичем. Среди русской интеллигенции тех времен царили энтузиазм и стремление приносить пользу обществу. Окончив учебу, он с готовностью отказался на предложение принять участие в ликвидации эпидемии холеры в Астрахани. Потом его пригласили частным доктором к племяннику писателя Ивана Тургенева, заболевшему сыпным тифом.

 

В 1905 году искренняя человечность Цемаха Шабада впервые стала для него причиной большой неприятности. В Вильно (сегодняшний Вильнус), где он работал в еврейском госпитале, начались уличные беспорядки с перестрелкой. Раненых поместили в госпиталь. Когда туда пришел полицмейстер, Шабад отчитал его за пальбу, жертвой которой стали случайные прохожие. Через несколько дней на сдержанного на слова доктора арестовали. Шесть месяцев он провел в тюрьме. Доказать его принадлежность к революционерам не удалось, но на несколько лет Цемаха Йоселевича выслали из России.

 

Вернувшись в родной Вильнюс, Шабад быстро стал самым популярным доктором в городе, потому что лечил не только богатых и власть имущих, но и бедняков. Более того, на свои средства он покупал им лекарства, да еще и старался сделать это так, чтобы они не догадывались, кто заплатил за лечение.

 

Несколько раз у него гостил Корней Иванович Чуковский. В воспоминаниях поэта есть интересные эпизоды о Цемахе Шабаде, в которых говорится, как рождался знаменитый образ Айболита.

 

 

 

«Придет, бывало, к нему худенькая девочка, - писал Чуковский, он говори тей: « Ты хочешь, чтобы я выписал тебе рецепт? Нет, тебе поможет молоко, приходи ко мне каждое утро и получишь два стакана молока». И по утрам, я замечал, к нему выстраивалась целая очередь. Дети не только сами приходили к нему, но и приносили больных животных. Вот я и подумал, как было бы чудесно написать сказку про того доброго доктора… Как-то утром пришли к доктору трое плачущих детей. Они принесли ему кошку, у которой язык был проткнут рыболовным крючком. Кошка ревела. Ее язык был весь в крови. Тимофей Осипович вооружился щипцами, вставил кошке в рот какую-то распорку и очень ловким движением вытащил крючок. После этого у меня и написалось: «Приходи к нему лечиться и корова, и лисица…»

 

 

В 1917 – 1918 годах Вильнюс был в катастрофическом состоянии. Война, революционные потрясения, массы беженцев… В городе царили бедность, голод и антисанитария. Случалось, люди падали прямо на улицах от болезней и истощения. В то время 40% населения Вильнюса составляли евреи. Их активисты проявляли чудеса энтузиазма, налаживая нормальную жизнь с помощью своей общественной организации, а Цемах Шабад выстроил эффективную систему медицинской помощи. Работали амбулатория для взрослых и больница для детей, где малышей из бедных семей лечили бесплатно. Была прекрасно налажена служба охраны материнства и детства. Имелась бесплатная молочная кухня. Матерей учили ухаживать за младенцами. Неимущим выдавали продукты и одежду. Медсестры амбулаторий общества занимались патронажем: обходили дома больных, следили за выполнением врачебных предписаний, учили их правилам гигиены. Во времена, когда свирепствовал тиф, холера, дизентерия, это было крайне необходимо. Сам Цемах Шабад написал множество статей в популярных газетах, пытаясь разъяснить, как важно соблюдать чистоту. Был открыт госпиталь для туберкулезных больных. Пациентов не только лечили, но и объясняли им, как вести себя, чтобы не заражать других людей.

 

Война многих деток сделала сиротами. На улицах Вильно то и дело попадались подкидыши. Шабад создал первый в городе дом малютки – приют для малышей до двух лет. Там могли оставить детей и те мамы, которые не могли за ними присматривать, потому, что должны были работать. За все время существования этого дома малютки в нем не умер ни один ребенок, хотя в приютах других городов смертность тогда достигала порой 90%. В пригороде Вильно активисты во главе с Шабадом открыли санаторий для детей, где они жили по нескольку месяцев: лечились, ходили на уроки, получали возможность сытно есть и полноценно отдыхать.

 

Вся медицинская помощь еврейской организации финансировалась неравнодушными членами общины, но ученые книги показывают, что среди пациентов, особенно детей, было много представителей других национальностей. Средства расходовались максимально эффективно, поэтому многие горожане вносили свою лепту в организацию Шабада.

 

Однажды 100 тыс. рублей пожертвовала еврейская община России. С просьбой к ней вильнюсские евреи обратились в 1917 году, когда положение стало просто нестерпимым: город наводнили десятки тысяч беженцев, ринувшихся к западным границам разваливающегося колосса. Но за деньгами нужно было ехать в Петербург. А потом с такой огромной суммой возвращались домой – через линию фронта, по железным дорогам, где запросто можно было нарваться на большевистский патруль или стихийную банду из дезертировавших солдат. На эту опасную миссию решился только один человек – Цемах Шабад. Полученные деньги он вшил в подкладку брюк и под рубашку, в результате чего очень походил на беременную женщину. Однако деньги довез, и тысячи людей были спасены от голодной смерти.

 

 

В каком-то смысле Цемаху Шабаду повезло – он умер, не увидев ужасов Второй мировой войны. А созданная им система здравоохранения усилиями сотрудников и последователей продолжала работать и в условиях Вильнюсского гетто. Спустя десятилетия их самоотверженный труд историки назовут медицинским сопротивлением фашизму.

 

Священной стала заповедь Шабада: «Опрятность – условие выживания». Чтобы люди не пили сырую воду, на улицах организовывали ее кипячение на кострах. Шатаясь от усталости, медики ходили по домам жителей гетто, справлялись об их здоровье, объясняли, как важно соблюдать правила гигиены, убирать комнаты, выносить мусор. Когда над гетто нависла угроза тифа, а вместе с ней – полного уничтожения, на улицах разместили дезинфекционные установки для одежды и душевые. Эпидемии удалось избежать.

 

Ценные вещи в еврейском обществе организованно меняли на продукты, лекарства, витамины, которые потом раздавали нуждающимся. Работала даже молочная кухня для малышей. Помощью детям и матерям занималась Роза Шабад-Гавронская – вдова Цемаха Йоселевича. Имея право как врач выходить из гетто за лекарствами, она не воспользовалась им, чтобы сбежать. Возвращалась снова и снова – даря надежду тем, кто ждал ее. Роза Шабад-Гавронская погибла вместе с остальными обитателями гетто, продолжая спасать жизни людей до своего последнего дня, как и ее муж.

 

В 2007 году в Вильнюсе был открыт памятник Цемаху Шабаду. Девочка держит на руках кошку – ту самую, которую он когда-то избавил от крючка в языке. Доктор обнимает ребенка за плечо, улыбаясь и как бы говоря: «Теперь все обязательно будет хорошо». А Корней Чуковский так отзывался о Цемахе Шабаде: Был это самый добрый человек, какого я знал в жизни».

 

Анна ЧЕРНЕНКО, журнал «Мистр-Блистер», №12 декабрь 2013 г.